Сижу, никого не трогаю, починяю примус...
Оно получилось длинное и странное...
Белые весенние облака неспешно плыли по лазоревой глади небес, напоминая причудливых зверей. Наступающий вечер бездумно добавлял в лазурь свои любимые фиолетовые и красные оттенки, подчеркивая некое безумие смены дня и ночи. Переливы света и тени, смазанные сумерками...
В домах уже зажигали фонари. Здесь же был полумрак, едва разгоняемый факелами. Отполированный деревянный пол отражал свет, делая окружающее чуть менее реальным.
Церемониальная хакама была хуже цепей. Тяжелый шелк путался в ногах, волочась сзади длинным шлейфом и издавая противный шелест. Создавалось ощущение, что идешь по жухлым листьям, но... Традиции непозволительно нарушать.
Именно поэтому сегодня он был в парадной одежде: нижний дзюбан из тончайшего белоснежного хлопка, хаори с ручной вышивкой, цветастый оби и конечно же, хакама - насыщенного черного цвета, длиной около 5 м. Рукава хаори полностью закрывали руки. Волосы были собраны в сложную прическу, заколотую палочками, на концах которых трепыхались, позвякивая, крошечные бубенцы.
Ощущая себя спеленутым, словно гусеница и таким же беспомощным без привычного оружия, а к тому же разряженный будто бойцовый петух, он брел по коридору к покоям даймё. Лицо, обезображенное шрамами, было спокойно. «Это не идти в бой против целой армии», - думал мужчина, осторожно шагая сквозь складки своей же хакама. Как отличалось то, что он носил в бою или в повседневной жизни, от вот этого. Помпезность, совершенно не нужная яркость и кричащие цвета вышивки...
Уныло скривившись, он вдруг понял, что невыносимо скучает по своей жизни, где он ежедневно балансирует на грани жизни и смерти. Этот месяц в столице убивал его своей обыденностью: зайти к тому-то, отдать то-то, переговорить с кем-то за кого-то.
-Боги, боги, - он прислонился к изящным перилам галереи, смотря во внутренний дворик. Пальцы сильно сжали дерево в бессильной злости, а глаза сверкнули.
Если бы не то дурацкое ранение, он бы сейчас не был здесь, в душных стенах домов, пропитанных запахом благовоний и свечей. Он был бы на поле боя или в пути... Свобода и ветер в попутчиках.
Мужчина тяжело вздохнул, оторвался от перил и пошёл дальше.
-Дракон Севера, - хмыкнул он тихо. - Видел бы ты себя со стороны!
До заветных дверей с гербом оставался один поворот извилистого коридора. Вдруг он заметил приоткрытую дверь. В силу природного любопытства, он тихо подошёл и прислушался:
-На грани, - звук кисти по бумаге. - Жизнь на грани... Грани жизни... Жизнь... Нет, всё не то, - раздосадовано говорил кто-то. - Проклятые стены, проклятая жизнь!
Послышался стук чего-то тяжелого, а затем треск ломаемой перегородки. Рефлексы не позволили остановиться на полпути, и мужчина рывком открыл дверь, шагая в комнату. На полу сидел болезненного вида парень в перепачканном черном кимоно, в ближайшей стене виднелась дырка от брошенного туда чернильного камня.
-Что здесь происходит? - по старой привычке рявкнул мужчина.
-Этто, - парень оробело посмотрел на него, слегка дернувшись. - А вы кто?
-Я? - переспросил мужчина, внезапно понимая, где он находится. - Я... Мимо проходил... Просто прохожий.
-Прохожие здесь редкость, - заметил парень, оглядывая его. - Вы воин? Пришли к отцу?
«Отец? Так это — сын даймё?»
-Да, - кратко ответил он, наклонив голову, - моё почтение, данна-са...
-Не надо, - парень вздохнул так, как будто ему затянули удавку на шее. - лучше расскажите мне про то, как это — жить на грани. Я всё пытаюсь написать, но ничего не выходит, - он кривовато усмехнулся, кивнув на дырку в сёдзе.
-Рассказать? - мужчина изумленно глянул на спрашивающего. - Про мою жизнь?
-Ага, - парень придвинул к себе бумагу, приготовившись записывать.
«Я уже опаздываю, - проскользнула судорожная мысль, - надо поторопиться».
-Буду ждать тебя во внутреннем дворе сегодня ночью, когда луна осветит половину лица статуи Большого Будды, - проговорил он на одном дыхании, не давая парню очухаться, и стремительно вышел из комнаты.
-А... - только услышал он недоуменный возглас, захлопывая за собой дверь.
Даймё не любил ждать.
***
-Идем со мной. Я не смогу тебе рассказать, но показать сумею.
В этом мужчине он не узнал того, кто заходил к нему в комнату, но голос был тот же, поэтому сын даймё без колебаний пошёл за ним.
Ему, выросшему в городе, всё было в новинку, но обучался он быстро. По вечерам, доставая откуда-то маленькие листки, он записывал всё, что видел, всё, чему научился. Мужчина смотрел на него с легкой усмешкой во взгляде. Особенно, когда он старательно, прикусив кончик языка, выводил мелкие иероглифы.
-Зачем ты все это записываешь?
-Это рассказ. О том, как жить на грани, - улыбался он, выписывая очередную закорючку.
-Лучше иди тренируйся с мечом.
-Хорошо, уже иду, - отвечал он, продолжая сидеть над бумажками.
Только после того, как мужчина отвешивал ему звучный подзатыльник, парень убегал тренироваться.
***
Была поздняя осень. В этот день пожухлую траву укрыл первый снег. Он возвращался в лагерь, с трудом таща за собой тушу убитого кабана. Первое, что насторожило — тишина. Шумный, оживленный лагерь будто вымер. Сердце опытного воина почуяло неладное. Обнажив меч он медленно двинулся к своей палатке. Но зря. Нападение неизвестных врагов было быстрым и стремительным. Трупы четырех человек лежали около палатки. Мужчина влетел внутрь и застыл. Парень сидел и методично писал что-то на своих треклятых листках.
-Что ты делаешь, накажи тебя боги? Почему враги в лагере? Что случилось?
Парень не ответил. Медленно склоняясь над листком, он словно засыпал.
-Спасибо, - послышался шепот, - моя грань пройдена.
-Что ты мелешь?! Ты...
В его груди торчал короткий меч. Он смог поднять голову и улыбнуться одними глазами.
«Спасибо».
Белые весенние облака неспешно плыли по лазоревой глади небес, напоминая причудливых зверей. Наступающий вечер бездумно добавлял в лазурь свои любимые фиолетовые и красные оттенки, подчеркивая некое безумие смены дня и ночи. Переливы света и тени, смазанные сумерками...
В домах уже зажигали фонари. Здесь же был полумрак, едва разгоняемый факелами. Отполированный деревянный пол отражал свет, делая окружающее чуть менее реальным.
Церемониальная хакама была хуже цепей. Тяжелый шелк путался в ногах, волочась сзади длинным шлейфом и издавая противный шелест. Создавалось ощущение, что идешь по жухлым листьям, но... Традиции непозволительно нарушать.
Именно поэтому сегодня он был в парадной одежде: нижний дзюбан из тончайшего белоснежного хлопка, хаори с ручной вышивкой, цветастый оби и конечно же, хакама - насыщенного черного цвета, длиной около 5 м. Рукава хаори полностью закрывали руки. Волосы были собраны в сложную прическу, заколотую палочками, на концах которых трепыхались, позвякивая, крошечные бубенцы.
Ощущая себя спеленутым, словно гусеница и таким же беспомощным без привычного оружия, а к тому же разряженный будто бойцовый петух, он брел по коридору к покоям даймё. Лицо, обезображенное шрамами, было спокойно. «Это не идти в бой против целой армии», - думал мужчина, осторожно шагая сквозь складки своей же хакама. Как отличалось то, что он носил в бою или в повседневной жизни, от вот этого. Помпезность, совершенно не нужная яркость и кричащие цвета вышивки...
Уныло скривившись, он вдруг понял, что невыносимо скучает по своей жизни, где он ежедневно балансирует на грани жизни и смерти. Этот месяц в столице убивал его своей обыденностью: зайти к тому-то, отдать то-то, переговорить с кем-то за кого-то.
-Боги, боги, - он прислонился к изящным перилам галереи, смотря во внутренний дворик. Пальцы сильно сжали дерево в бессильной злости, а глаза сверкнули.
Если бы не то дурацкое ранение, он бы сейчас не был здесь, в душных стенах домов, пропитанных запахом благовоний и свечей. Он был бы на поле боя или в пути... Свобода и ветер в попутчиках.
Мужчина тяжело вздохнул, оторвался от перил и пошёл дальше.
-Дракон Севера, - хмыкнул он тихо. - Видел бы ты себя со стороны!
До заветных дверей с гербом оставался один поворот извилистого коридора. Вдруг он заметил приоткрытую дверь. В силу природного любопытства, он тихо подошёл и прислушался:
-На грани, - звук кисти по бумаге. - Жизнь на грани... Грани жизни... Жизнь... Нет, всё не то, - раздосадовано говорил кто-то. - Проклятые стены, проклятая жизнь!
Послышался стук чего-то тяжелого, а затем треск ломаемой перегородки. Рефлексы не позволили остановиться на полпути, и мужчина рывком открыл дверь, шагая в комнату. На полу сидел болезненного вида парень в перепачканном черном кимоно, в ближайшей стене виднелась дырка от брошенного туда чернильного камня.
-Что здесь происходит? - по старой привычке рявкнул мужчина.
-Этто, - парень оробело посмотрел на него, слегка дернувшись. - А вы кто?
-Я? - переспросил мужчина, внезапно понимая, где он находится. - Я... Мимо проходил... Просто прохожий.
-Прохожие здесь редкость, - заметил парень, оглядывая его. - Вы воин? Пришли к отцу?
«Отец? Так это — сын даймё?»
-Да, - кратко ответил он, наклонив голову, - моё почтение, данна-са...
-Не надо, - парень вздохнул так, как будто ему затянули удавку на шее. - лучше расскажите мне про то, как это — жить на грани. Я всё пытаюсь написать, но ничего не выходит, - он кривовато усмехнулся, кивнув на дырку в сёдзе.
-Рассказать? - мужчина изумленно глянул на спрашивающего. - Про мою жизнь?
-Ага, - парень придвинул к себе бумагу, приготовившись записывать.
«Я уже опаздываю, - проскользнула судорожная мысль, - надо поторопиться».
-Буду ждать тебя во внутреннем дворе сегодня ночью, когда луна осветит половину лица статуи Большого Будды, - проговорил он на одном дыхании, не давая парню очухаться, и стремительно вышел из комнаты.
-А... - только услышал он недоуменный возглас, захлопывая за собой дверь.
Даймё не любил ждать.
***
-Идем со мной. Я не смогу тебе рассказать, но показать сумею.
В этом мужчине он не узнал того, кто заходил к нему в комнату, но голос был тот же, поэтому сын даймё без колебаний пошёл за ним.
Ему, выросшему в городе, всё было в новинку, но обучался он быстро. По вечерам, доставая откуда-то маленькие листки, он записывал всё, что видел, всё, чему научился. Мужчина смотрел на него с легкой усмешкой во взгляде. Особенно, когда он старательно, прикусив кончик языка, выводил мелкие иероглифы.
-Зачем ты все это записываешь?
-Это рассказ. О том, как жить на грани, - улыбался он, выписывая очередную закорючку.
-Лучше иди тренируйся с мечом.
-Хорошо, уже иду, - отвечал он, продолжая сидеть над бумажками.
Только после того, как мужчина отвешивал ему звучный подзатыльник, парень убегал тренироваться.
***
Была поздняя осень. В этот день пожухлую траву укрыл первый снег. Он возвращался в лагерь, с трудом таща за собой тушу убитого кабана. Первое, что насторожило — тишина. Шумный, оживленный лагерь будто вымер. Сердце опытного воина почуяло неладное. Обнажив меч он медленно двинулся к своей палатке. Но зря. Нападение неизвестных врагов было быстрым и стремительным. Трупы четырех человек лежали около палатки. Мужчина влетел внутрь и застыл. Парень сидел и методично писал что-то на своих треклятых листках.
-Что ты делаешь, накажи тебя боги? Почему враги в лагере? Что случилось?
Парень не ответил. Медленно склоняясь над листком, он словно засыпал.
-Спасибо, - послышался шепот, - моя грань пройдена.
-Что ты мелешь?! Ты...
В его груди торчал короткий меч. Он смог поднять голову и улыбнуться одними глазами.
«Спасибо».
-
-
15.03.2010 в 18:46